Сергей Жигунов

Hello, 10(310), 9-15 марта 2010
"МЫ ДОРОГО ЗАПЛАТИЛИ ЗА ПОНИМАНИЕ ТОГО, ЧТО ВСЕ-ТАКИ НУЖНЫ ДРУГ ДРУГУ"
СЕРГЕЙ ЖИГУНОВ И ВЕРА НОВИКОВА

Они в шутку называют друг друга молодоженами. Спустя три года после развода и полгода после повторного брака у них уже появились силы шутить на эту тему. Впрочем, именно чувство юмора и здравый смысл помогли этой паре пережить катастрофу в личной жизни и возродить свои отношения из пепла

Сергей и Вера захотели встретиться с HELLO! в Венеции — городе, в котором им было так хорошо во время первой совместной поездки после примирения. Здесь они могут позволить себе роскошь быть неузнанными, абсолютно свободными от любопытных взглядов и прицелов камер. В Венеции им нравится разное. Вере — палаццо. Галереи академии искусств, Дворец дожей, вид восходящего солнца с Моста вздохов, выдутые искусным стеклодувом пригоршни вишен из муранского стекла, цветные бокалы, сверкающие на солнце в витринах лавочек. Сергею — повороты улиц, поджаренные маринованные сардинки с кукурузной кашей в маленькой траттории, вкус игристого просекко, шумный рынок Риальто, где продают свежевыловленных тунцов и каракатиц, речные трамвайчики и неподражаемые жанровые картинки: вот бабушка поливает цветы на окне, вот лодка с семьей заплывает в гараж, вот из-за угла вываливает оркестр — группа людей в гриме, играющая на духовых. Прежде они бывали тут в разное время, поэтому и видят этот город по-разному: он — глазами художников, в чьей компании работал над российско-итальянским фильмом «Десять зим», она — туристов, в чьей толпе растворялась в разгар сезона. Но в одном они солидарны: сюда обязательно нужно вернуться. А лучше — пожить, снять живописный домик с каменными полами и мебелью из лиственницы, арендовать лодку, ведь иначе просто невозможно войти в дом — вода начинается прямо за порогом. Но это лишь в планах, а сейчас они в очередной раз наслаждаются городом и обществом друг друга. «Вы знаете, любая поездка настраивает на романтический лад. Потому что возможность отвлечься и сосредоточить внимание на любимом человеке, конечно, все меняет», — говорит Сергей.

Им обоим надо было выговориться. Теперь, когда мучительная история их разрыва позади, они готовы оживить воспоминания и по возможности хладнокровно проанализировать произошедшее. А затем захлопнуть этот сундук и задвинуть его подальше в надежде, что он больше не попадется на глаза никогда. Мы решили, что будет правильным дать возможность каждому из них рассказать свою историю.

"Я живой человек, и чувство, которое мною двигало, - желание счастья"

СЕРГЕЙ
С Сергеем мы пьем чай в маленьком кафе — не из тех, где музыка лаунж и болтовня соседей создают расслабляющее настроение, а где мягкая дружелюбная тишина позволяет сказать самое главное. Где слышны не только слова, но и все, что за ними — сомнения и убежденность, боль и надежда.

И Сергей начинает свой монолог. Он тщательно выбирает каждое слово, пробует его на вкус. Слово «развод» дается ему особенно тяжело, оно будто просачивается сквозь зашитый рот, а «семья» и «честность» он произносит по многу раз, с нажимом, будто опираясь на них, как человек с переломанными ногами на костыли. Должно быть, эти мысли он прокручивал в голове миллионы раз, но вслух произносит впервые.

— Если я и виноват перед кем-то, то только перед Верой. Но я не должен оправдываться перед миллионами людей, которые решили, что могут судить меня и, если я ухожу из семьи, я предаю их идеалы. Я все никак не мог взять в толк — почему так? Тысячи людей разводятся каждый день. Я был честен в своих поступках, старался, чтобы никто не был в двусмысленном положении, но все равно оказывался в глазах людей подлецом. Я читаю о себе в прессе новости и уже не понимаю: кто этот парень? Какой-то бессердечный мачо, который разрушает семьи и бросает на дороге плачущих баронесс.

— Предполагали ли вы, кинопродюсер, что ваша жизнь однажды развернется по такому сценарию?
— О, нет! Если бы мне его принесли написанным на бумаге, я бы сказал: «Идите куда подальше с такими сказочками!» Когда я ушел от Веры, у всех сложилось впечатление, что это был загул, у меня сорвало крышу, и я пошел калечить жизни своих близких. Нет. Это было не так. (Задумывается.) Я не монстр, а живой человек, и чувство, которое мною двигало, — это обычное желание счастья. К сожалению, последние год-полтора у меня было очень депрессивное ощущение от нашего с Верой брака. Тогда, кстати, мелькнуло мое интервью, на которое никто не обратил никакого внимания. Журналист приезжал ко мне на дачу, и я сказал, что вчера чуть не развелся. Все хихикнули, но это была правда. Это было спровоцировано не скандалами, а состоянием таким... предпростудным. Казалось, что нам не нужно больше жить вместе. А счастье — вот оно, рядом, нужно лишь руку протянуть. И несколько недель после того как я объявил Вере о своем решении, я чувствовал, что все сделал правильно и, главное, честно — по отношению ко всем участникам этой истории. Мы с Верой все цивилизованно обсудили, в том числе и раздел имущества, и у меня было ощущение, что и Вере так будет лучше.

Венеция, как никакой другой город, похожа на декорацию. Крассивая иллюзия - наверное, это как раз то, чего так не хватает людям, чей брак находится в стадии реабилитации

— Что же было потом?
— А потом я понял, что ошибся. Но я привык любое дело доводить до конца. И хотя понимал, что делаю что-то не то, но остановиться уже не мог. Это было ужасно. Я двигался вперед, потому что дал обещание — себе, той женщине, всем вокруг. Но чего мне это стоило! Если бы я знал, что развод будет таким мучительным. Словно что-то вцепилось в меня с разных сторон и начало рвать на кусочки! Я просыпался по ночам от кошмаров, и у меня было такое физиологическое ощущение дискомфорта... Знаете, когда сильно порежешь палец или ладонь, ты каждые 30—40 секунд, делая движение, вспоминаешь о порезе и все ждешь, когда же он заживет, а он не заживает. Для меня было потрясением, что расставание бывает таким тяжелым. Много сил было потрачено на то, чтобы создать новую жизнь. Но именно это ощущение незаживающей раны и не дало возможность создать другую семью.

— Вы слушали советы знакомых, друзей, родственников или прекратили всякое общение с внешним миром?
— Когда я ушел от Веры, все просто замерли в растерянности и замолчали. Уже много позже, когда мучительный роман был окончен, я спрашивал друзей: «Что же вы молчали, когда я все это делал?!»

— А когда же ваш роман стал мучительным?
— Сначала было абсолютное ощущение невесомости, как будто под водой. Там очень хорошо: чудесные рыбки, красивые кораллы, но в какой-то момент начинает заканчиваться воздух. Ты всплываешь, остается полтора-два метра до поверхности, терпеть уже невозможно. Я не помню, как проплыл последний отрезок, но я четко осознавал, что для того чтобы глотнуть воздух, нужно всплыть. А там, где я нахожусь, дышать уже нечем.

— Почему вы решили, что ваше спасение в возвращении к Вере?
— Когда я остался один, я вдруг понял, что мне все равно, где жить, все равно, что есть и что будет со мной дальше. Очень многие вещи мне стали неинтересны. Пропали карьерные амбиции. Я человек увлекающийся, можно сказать, трудоголик, но я должен знать, что я работаю для чего-то и для кого-то. Мне нужно о ком-то заботиться, с кем-то планировать праздники и выходные, делиться впечатлениями. Мое возвращение к Вере — своего рода лекарство для тяжелобольного.

— Ваше решение было рассудочным или вы приняли его сердцем?
— Знаете, голова и сердце у меня работают вместе, это параллельные процессы. Но все в моей жизни встало на свои места только тогда, когда я понял, что в соседней комнате спит моя дочь.

— Как Maшa пережила развод, как она восприняла ваше возвращение?
— У нас не было конфликтов с Верой, поэтому ей не приходилось занимать чью-то сторону, но она, конечно, переживала за маму. Маша пыталась интегрироваться в мою новую жизнь, но без особого энтузиазма. Неудовольствия она не демонстрировала, особого удовольствия, впрочем, тоже. Она правильно себя вела. Мы не теряли отношения, просто я редко ее видел и мне ее очень не хватало. Я все время думал: «Она растет, а я ее не вижу. Это неправильно». Вообще в этом проблема — когда вместо собственного ребенка ты видишь чужих детей. Может быть, это не по-европейски, но, по крайней мере, честно.

— А зачем вам с Верой нужно было жениться во второй раз?
— Мне очень хорошо быть женатым человеком. На самом деле жизнь вне брака при всей своей свободе влечет за собой постоянный скрытый конфликт. Те обязательства, которые люди принимают на себя, вступая в брак, дают возможность не находиться все время на линии огня, а двигаться дальше. Человечески, профессионально, личностно, бытово — во всех смыслах. Когда у тебя нет семьи, ты теряешь половину сил. В 20 или 25 лет свободные отношения — это норма. Но дальше возникает все больше вопросов: «Кто ты?», «С кем ты?» и в конце концов: «Для кого ты?» Я не могу жить сам для себя — просто мне некуда идти одному, да и незачем.

— Обычно мужчина делает первый шаг, решительный жест, но женщина дает ему понять, что она готова его принять. Как это было у вас?
— Сначала мне казалось, что возвращение невозможно: все перегорело, и остался один лишь пепел. Когда наша история получила такую огласку, что в целой стране не осталось людей, непосвященных в самые мелкие детали, казалось, отношения уже не восстановить. Я думаю, у Веры тоже было такое ощущение. Но потом постепенно мы начали налаживать отношения.

— Это было взаимное движение друг к другу или все-таки ваше?
— Мое, конечно. Вера очень достойный человек. Она всегда правильно себя ведет и все понимает. (Задумывается.) Например, когда она болеет, то до последнего момента пытается это скрыть. Сначала просто реже попадается на глаза, потом и вовсе исчезает из поля зрения — только тогда начинаешь понимать, что она заболела. Когда болею я, то лежу посередине комнаты, издаю звуки умирающей коровы, и все должны вокруг меня бегать. Что пережила Вера, мне трудно представить, потому что она очень сдержанный человек. Какой ценой ей далась эта история, могу только догадываться.

— Вы с ней не говорили об этом?
— Клише из американских фильмов «Хочешь поговорить об этом?» мы избежали. В том, что произошло, мы виноваты оба. У нас был кризис в браке, и его надо было пройти. Мы его прошли шумно и с потерями. Но мы не были бы сейчас вместе, если бы... не расстались. Вот такой парадокс!

"Всё в моей жизни встало на свои места только тогда, когда я понял, что в соседней комнате спит моя дочь"

— Вы очень рано женились в первый раз — вам было всего 22. Чем вас покорила Вера еще тогда?
— Как-то ночью я проснулся, помня, что рядом была женщина. Пошарил рукой — никого. Встал, пошел на звук и увидел, как она среди ночи потихоньку стирает мою рубашку. Девушки, с которыми я встречался, были бесконечно далеки от этого. Тогда я понял, что надо брать. (Смеется.)

— Два года назад в своем интервью нашему журналу вы говорили, что теперь права на ошибку у вас не осталось...
— Признаться честно, предлагая Вере начать все сначала, я не был уверен до конца, что вновь не ошибусь. Я очень прислушивался к себе, ко всему, что происходит, к мыслям и чувствам и боялся найти какую-то фальшь. И лишь спустя год понял, что я на своем месте и все так, как должно быть.

— Друзья и родственники не говорили вам, что нельзя войти в одну и ту же воду дважды?
— Мы никого не ставили в известность! О том, что я снова собираюсь жениться на Вере, я сказал буквально нескольким людям. Первому — Коле Картозии, моему товарищу в программной дирекции на НТВ. Человек, который в большой степени формирует новости, в том числе руководит программой «Максимум», эту новость не «слил». Он только вдохнул и долго не выдыхал. Смотрел на меня и пытался понять, шучу я или нет. Но мне было все равно. Я чувствовал, что «всплываю». Я уверен: некоторые знакомые до сих пор думают, что наше воссоединение с Верой — рекламный ход. Спросить стесняются, но я чувствую, что они не до конца верят в искренность происходящего. А я ненавижу весь этот пиар и гламур, показные отношения — у меня от всего этого кожный зуд. Но я не могу сходить с Верой в кино или просто пройтись по улице, чтобы мне в лоб не засветили фотовспышкой и кто-то косо не посмотрел. Я так устал от этого и совершенно не понимаю, что с этой ситуацией делать.

— А вы не думали уехать из Москвы вовсе?
— Ну уж нет! Во мне достаточно сил, чтобы держать оборону. (Улыбается.)

"У меня не было цели вернуть Сережу. Я успела привыкнуть к мысли о том, что в моем будущем его не будет"

ВЕРА
Мы встречаемся с Верой и продолжаем прогулку по Рива-дельи-Скьявони — главному променаду Венеции. Сергей с явным удовольствием воскрешает их общие воспоминания: в этом ресторане мы ели суп, а здесь мы видели смешную собаку, помнишь, там нам подарили сувенир, а там должен быть красивый дом. «Все-таки хорошего у нас было намного больше, чем плохого», — говорит Вера, и в уголках ее глаз таится улыбка.

Сергей отстает, и мне хочется спросить ее: «Что позволило выдержать эту чудовищную по накалу страстей историю? Как вы вынесли это?» Она будто читает мои мысли и начинает говорить сама, продолжая улыбаться чему-то своему.

— Я уверена, что наше самоощущение зависит не от происходящих вокруг событий, а от той оценки, которую мы им даем. У меня не было депрессии. Я все прислушивалась к себе, задавая вопрос: «Это уже депрессия или еще нет?» Я ни одного дня не лежала на кровати лицом к стенке. Общалась с дочерью, смеялась до колик в животе над сериалом «Друзья», на который она меня подсадила. Пыталась держаться за все доступные мне опоры — работу, детей, радости жизни. Именно тогда я поняла, какие у меня замечательные родители и дети. Я прямо физически чувствовала, как они окружили меня любовью и заботой. На своем дне рождения я радовалась тому, что ко мне пришли здоровые, полные жизненной силы родители. Помню, я подумала, что это самый дорогой для меня подарок и другого не надо. Но в первое время я испытывала растерянность. Бывало, покупала в магазине продукты, которые в нашей семье ест только Сережка. А дома долго смотрела на них, досадуя на то, зачем я их притащила. Но когда мы официально развелись, я в полной мере ощутила, что такое фантомные боли. Когда у тебя ампутируют ногу или руку, ее уже нет, но кажется, что она болит.

— Вы не пытались искать помощь у психолога, друзей или в церкви?
— В какой-то момент я почувствовала, что сама не справляюсь. Подруг у меня немного, да я и не такой человек, которому легко вывернуться наизнанку даже перед близким человеком. Тогда я пошла к психологу, но он меня напугал, обрисовав совершенно безрадостную картину будущего. Другой специалист — женщина — показалась мне настолько слабой, что даже в своем подавленном состоянии я была раза в три ее сильнее. Мне нужен был ответ: где мне черпать энергию? И вот как-то вечером я ехала из театра в такси, услышала радиопередачу семейного психолога Лабковского и подумала, что этот человек сможет мне помочь. Я дозвонилась на «Эхо», узнала его телефон и попала к нему на прием. Мне хватило часа, чтобы все встало на свои места и разрушенные участки стали восстанавливаться. Оказалось, на все вопросы я могу ответить сама, он лишь деликатно меня подвел к очевидным ответам.

С террасы Luna Hotel Bagliooni открывается чудесный вид на Венецианскую лагуну, бухту Сан-Марко и остров святого Георгия. Вера была нимало удивлена, когда увидела, что гости подъезжают прямо ко входу отеля на гондолах и водных такси

— Вы смогли смириться с происходящим?
— Знаете, многие вещи нельзя анализировать, их можно просто принять как данность. Я уже переживала развод, конечно, в молодости он прошел не так тяжело. Я вспоминала, как сама уходила из семьи, понимала, какие противоречия раздирают душу Сережи.

— Как вы думаете, почему Сергей решил вернуться?
— Мне кажется, возвращаются туда, где тепло, ведь туда, где холодно, никто не стремится. Нас не связывали маленькие дети, жилищный вопрос или общие дела, но мы никак не могли закончить наши отношения. Мы так срослись, что не могли полностью отделиться друг от друга. Я чувствовала Сережу на ментальном и эмоциональном уровне. Бывало, сидя с ним рядом, мне становилось неудобно от того, что я «слышала» его мысли. Тогда я вставала и выходила из комнаты. Мне часто снился сон, что я иду по тропинке, а за мной след в след Сережа. Просыпаясь, я пыталась отогнать этот образ. Думала, к чему это? Мы ведь расстались, никакого общего будущего у нас быть не может, а почему он идет сзади? Потом, через год после развода, мы встретились, чтобы поговорить: шли в кафе, и я ощутила дежавю — вокруг были сугробы, Сережа пропустил меня вперед, и я шла по тропинке первой, а он за мной. Это произошло после разговора о нашем возможном совместном будущем. Он аккуратно спросил меня: «Вера, у меня без тебя ничего не получается. Может, нам начать все сначала? Если, конечно, ты меня все еще любишь». Конечно, я его любила и испытывала теплые чувства к человеку, с которым провела большую часть жизни, но сказала: «Как ты себе это представляешь на практике?» Он сказал: «Не знаю. Постепенно».

— Вы обрадовались этому предложению?
— У меня не было цели вернуть Сережу. Я привыкала к мысли о том, что в моем будущем его не будет. Поехала с подругой в Болгарию и приглядывала себе там домик. Мечтала о том, как обзаведусь там хозяйством. Начну новую жизнь, ко мне будут приезжать внуки, выдам вторую дочь замуж. Но я подумала, что если я восстановилась и в моей душе есть достаточно теплоты, чтобы поделиться, так я могу ему помочь. Совершенно бескорыстно. А там будь, что будет. Когда я узнала из прессы, что Сергей сломал ногу (хотя я была изначально против его участия в «Ледниковом периоде»), я не могла не позвонить и не узнать, что с ним. Возможно, я лукавила сама с собой, но стремления мои не были корыстными. Знаете, человек создан из противоречий. Еще до ухода Сергея я и сама готова была разрубить эти узы. Я тоже очень устала от нашего брака, устала убеждать Сережу, что по-прежнему его люблю. Но все случилось так, как случилось. Дорогой ценой мы поняли, что нам лучше быть вместе, чем врозь.

После насыщенных прогулок Сергей и Вера с удовольствием отдыхали в номере. Старинные фрески, антикварная мебель, хрустальные люстры, парча и шелк — роскошные интерьеры способствовали утонченно-романтическому настроению

— Вы могли бы представить на месте Сергея другого человека?
— Вряд ли. За тот год, что мы не общались, я не забыла его, хотя у меня начинались отношения с другим. Когда живешь с любимым человеком так долго, смиряешься со всеми его недостатками — импульсивностью, манерой разбрасывать вещи. То, что в молодости сильно раздражало, с годами становится дорогими штрихами. Я с трудом представляю, что могла бы приспособиться к чужим привычкам, но самое главное — запах любимого мужчины, который десятилетиями окружал тебя. Он становится настолько родным, что запах другого мужчины воспринимается как чуждый.

— Как Сергей вам сделал предложение во второй раз?
— Выпив для храбрости водки, он спросил меня: «Ты выйдешь за меня замуж снова?» Я подумала, что надо бы ответить что-то неоднозначное, но все это было так неожиданно, что я ответила: «Конечно, выйду». Он как-то удивленно на меня посмотрел: «Я так боялся, что ты мне откажешь». Наверное, надо было все-таки отказать ему пару раз. (Смеется.) Я бы не сказала, что во второй раз он завоевывал меня, вовсе нет. Это был непростой путь взаимного сближения, полный тупиков и зигзагов. В эмоциях было столько наслоений! Иногда мне казалось, что наша попытка все начать сначала не удалась, на этом нужно поставить точку.

— Но вы этого все-таки не сделали.
— Просто наши отношения качественно очень изменились. К лучшему. Знаете, раньше я, бывало, уставала от общества Сережи — его было слишком много. Его деятельная натура всегда в движении, чем бы он ни занимался: читал сценарий, выбирал новый телевизор или думал о будущем дочери, ему обязательно нужно свою мысль размять, и он повторяет ее на разные лады, ожидая моей реакции. За годы совместной жизни я научилась вовремя задавать вопросы и кивать, находясь мыслями совсем в другом месте, но все равно такое общение меня утомляло. Теперь его общество не бывает мне обременительно. Знаете, вот мы смотрим телевизор, едем в машине на дачу, сажаем вместе цветы. И нам просто хорошо. (Задумывается.) Я ни о чем не жалею. Но, конечно, наш способ решения семейных проблем — чересчур экстремальный! Поэтому здесь можно написать: «Не вздумайте повторять этот трюк, опасно для жизни!» (Смеется.)

ТЕКСТ: ИРИНА ПОПОВИЧ
ФОТО: KIRILL NIKITENKO
СТИЛЬ: ОЛЬГА МЕДОВАЯ
MAKE-UP: ЕКАТЕРИНА АРХИПОВА